Приложение 13. К вопросу об
антисемитизме
Из книги Юрия Окунева «Ось современной истории» [134], посвящённой еврейскому вопросу и сионизму.
1. Из главы 3, раздел «Дело врачей, или Акт третий. Окончательное решение еврейского вопроса в СССР», с. 364.
«…Я не думаю, что Сталина могло остановить какое-либо письмо, его окончательное решение относительно евреев не могло быть изменено, его могла остановить только рука Господня.
Время сгущалось и сатанело.
Весь февраль в стране нагнеталась юдофобская атмосфера, а Лубянка готовилась к процессу убийц в белых халатах и депортации миллионов людей. Даже для Лубянки эта акция была беспрецедентным испытанием, но советские чекисты поклялись выполнить любое приказание любимого вождя товарища Сталина.
Вождь, между тем, оставался без медицинской помощи. Все медицинские светила сидели в казематах Лубянки и Лефортово. В кремлёвской больнице оставались специалисты уровня Лидии Тимашук, вполне пригодные для написания доносов, но совсем непригодные для лечения людей. В этой обстановке Сталин предпочитал не лечиться совсем — он уже не верил никому.
Время сгущалось и сатанело.
27 февраля вождь, укрывшись за тяжелыми портьерами правительственной ложи, в полном одиночестве смотрел в Большом театре балет «Лебединое озеро».
28 февраля вождь смотрел в Кремле кино вместе с ближайшей сворой — Берией, Маленковым, Хрущёвым и Булганиным.
После кино весёлая компания поехала на кунцевскую дачу Сталина, где пьянствовала всю ночь до 4-х часов утра. Вероятно, в ту ночь по пьяному делу компания набросала последние штрихи к картине великого еврейского погрома.
В 4 часа утра 1 марта гости разъехались и хозяин, запершись в своём кабинете, лёг спать.
Растворились в тишине удаляющиеся звуки автомобильных моторов. Над кунцевским парком повис предрассветный туман. Охранники, зябко кутаясь в шинели, всматривались в освещённые яркими светильниками аллеи, охранники бесшумно двигались по тайным тропинкам парка — ничто не должно было нарушать сон вождя. Тишина затаилась среди голых вершин деревьев. Сверху, из далёкой выси, кунцевский парк и дача смотрелись ангельской обителью среди безжизненных снежных полей, но Господь знал: в даче находится эпицентр мирового зла.
И едва ночная тьма начала рассеиваться, Господь сбросил вниз, в тишину, в предрассветную мглу, первые неслышные звуки Великого Финала. Эти никем не услышанные звуки вышли из глубины бесконечного горя, вышли из загубленных душ миллионов рабов. Поначалу слабые, робкие и тревожные, эти звуки, цепляясь друг за друга и усиливая друг друга, раскручиваясь и пламенея, втягивали в свой стремительный водоворот миллионы судеб, разрастаясь могучей мелодией торжествующего возмездия…
Господь был терпелив. Господь дождался, когда гости покинут хозяина, дождался, когда хозяин приляжет отдохнуть, когда он заснёт и…брезгливо придавил поганку. Вождь захрипел, вождь попытался встать и позвать на помощь, но, потеряв сознание, грузно рухнул на пол…
2. Из главы 2, раздел «Почему советским коммунистам не нравились израильские коммуны».
Есть ли ещё в житницах семена? Доселе ни виноградная лоза, ни смоковница, ни гранатовое дерево, ни маслина не давали плода; а от сего дня Я благословлю их
Аггей = библейский пророк, V век до н. э.
Палестина, заброшенная веками, ныне возрождается благодаря энтузиазму, тяжкому труду и самоотверженности еврейских пионеров, которые работают там во имя мира и справедливости.
Герберт Гувер — президент США, XX век.
Понятие «коммуны», да и слово «коммунистический» настолько опошлены и загажены практикой коммунистической тирании в сталинском Советском Союзе, маодзедуновском Китае, полпотовской Камбодже, что как-то даже неловко прилагать их к чему-либо положительному. И тем не менее израильский кибуц — это в чистом виде коммунистическая ячейка, добровольное объединение людей, желающих работать и жить коммуной и не желающих быть владельцами частной собственности.
В Израиле не принято использовать термин «коммуна». Ещё менее принято использовать словосочетание «коллективное хозяйство», напоминающее о советских феодально-крепостнических колхозах. Чаще определяют кибуц как кооперативное сообщество, но этот термин, на мой взгляд, не выражает сути так чётко, как коммуна.
Израильский кибуц — совершенно реальное, полнокровное воплощение тысячелетней утопической коммунистической идеи — представляет собой уникальное явление в мировой истории, а историю сионизма без кибуцного движения вообще невозможно представить.
Так что же такое кибуц? Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать — утверждает пословица.
В ноябре 1990 года я провёл два дня в кибуце Кфар Блюм, что на самом севере Израиля, в долине Хула, на берегу Иордана, вблизи Ливана и Сирии. Место это изумительно красивое — дома кибуцников живописно разбросаны вдоль Иордана среди плодовых садов, а за Иорданом видны отроги Голанских высот, над которыми возвышается ослепительной белизны снежная вершина горы Хермон.
Кибуц был основан беженцами из Литвы, Латвии и Эстонии и молодыми сионистами из США, Англии и Канады в 1943 году, в разгар Второй мировой войны. Он был назван именем премьер-министра Франции, социалиста Леона Блюма, пребывавшего в то время во французской фашистской тюрьме. В 1990 году население кибуца составляло 700 человек — выходцев из 30 стран мира, включая 400 взрослых членов кибуца, 240 детей и 60 временных работников и волонтёров.
Мы приехали в кибуц 20 ноября вечером. Я, конечно, понимал, что все советские описания кибуцев — сплошная ложь, и, тем не менее, признаюсь, ожидал увидеть нечто вроде усовершенствованного советского колхоза.
Первый удар по этому представлению нанесла небольшая «колхозная» гостиница Кфар Блюма на 60 номеров, в которой нас разместили сразу же по прибытии. К тому времени у меня уже был солидный опыт пребывания в гостиницах разного уровня, начиная от грязной клопиной ночлежки под пышным названием «Антей» в Нижнем Новгороде до отличной гостиницы «Россия» в Москве и первоклассных отелей в Софии, Белграде и Бухаресте. «Колхозная» гостиница Кфар Блюма превосходила всё виденное мною ранее как по комфортабельности номера, так и по вкусу блюд в ресторане.
Второй удар по моим советским представлениям об израильском кибуце нанесли сами «колхозники», встреча с которыми состоялась сразу же после ужина в «колхозном клубе». Каждый кибуцник свободно владел, по крайней мере, тремя языками: ивритом, английским и языком страны исхода. Многие говорили на четырёх-пяти языках. Я со своим плохим английским чувствовал себя среди этих простых людей физического труда недоучившимся студентом. Спокойное благородство — таким было моё главное впечатление о членах коммуны Кфар Блюма. Они рассказывали об истории кибуца с простотой и достоинством истинно интеллигентных людей.
Когда коммунары пришли на эту землю, здесь не было ни одного дома, ни одной дороги и ни одного дерева, а вся долина представляла собой сплошное болото. Мне удалось поговорить с 72-летним кибуцником, приехавшим сюда из Англии в 1947 году — это был приятный образованный человек с манерами джентльмена. Он прошел с кибуцем весь долгий и трудный путь: осушение гиблых малярийных болот, работа под постоянными обстрелами арабов, строительство бомбоубежищ — это в первую очередь, а затем — домов и помещений для скота, обустройство хлопковых плантаций, посадка знаменитых кфарблюмовских яблоневых садов. Дети учились в бомбоубежищах до 1967 года, а совсем тихо здесь стало только после Ливанской кампании 1982 года.
Умывшись поутру в Иордане, я уже больше ничему не удивлялся, хотя и было чему!
Сельскохозяйственное производство — основа кибуца Кфар Блюм. Хорошо представляю, как невыносимо скучно бывшему советскому человеку читать про трудовой энтузиазм на полях, про надои молока и другое тому подобное. Однако, вынужден рассказать об этом для полноты картины — потерпите, не пожалеете!
Кибуц владел 1125 акрами пахотной земли, что в переводе составляет примерно составляет 455 гектаров — площадь небольшая по российским масштабам (в те годы средний размер пахотных земель советского колхоза был 3700 гектаров; для справки один гектар есть квадрат со стороной 100 метров. Большая часть земли — примерно 280 гектаров — занята под хлопок, а остальное — под пшеницу, фруктовые сады, лекарственные и ароматические травы, а также под молочные фермы и птицефермы.
Сады давали ежегодно 1200 тонн знаменитых кфарблюмовских яблок, главным образом на экспорт.
Птицеферма полностью обеспечивала нужды кибуца в яйцах и курином мясе, плюс давала ежегодно 700 тонн курятины на продажу. Три человека обслуживали на механизированной птицеферме 50000 кур и цыплят. Двухкилограммового веса цыплёнок достигал за 6 недель — кормёжка круглосуточная.
Молочная ферма давала более 2 миллионов молока ежегодно, надой — 9000 литров от одной коровы. Нам показали несчастных израильских коров — они никогда не щиплют травку на лугах, которых просто не существует. Зато в летнее время их моют чистой холодной водой три раза в день. Коров кормят какой-то питательной смесью, приготовляемой здесь же. О существовании такого огромного коровьего вымени я прежде не подозревал. В коровнике идеальная чистота, нет мух и коровьих лепёшек. Куда это всё девается — не знаю. Персонал из 8 человек обслуживает почти 300 коров, включая механизированную дойку, приготовление пищи и всё остальное.
Ещё не догадались, почему советским коммунистам не нравились израильские кибуцы? Тогда пойдём дальше.
Вторая, после сельскохозяйственной, сфера деятельности кибуца — электроника. В цехе, который нам показали, кибуцники собирали микропроцессорные регуляторы интенсивности полива для всевозможных ирригационных систем. Регуляторы, как нам объяснили, идут на экспорт, главным образом, в США.
Третья сфера хозяйственной деятельности кибуца Кфар Блюм — туризм. Завлечением, развлечением и обслуживанием туристов кибуцники занимаются серьёзно, умело и, я бы сказал, с очевидным удовольствием. Живущим в кибуцной гостинице предлагается сауна, олимпийского размера плавательный бассейн, теннисные корты, баскетбольная площадка и 400-метровая беговая дорожка. Туристы могут поудить рыбу в Иордане — кибуцники утверждали, что можно поймать форель и карпа. Для любителей водного спорта кибуцники придумали плавание по Иордану на байдарках, для детей — специальную маленькую ферму животных. Зная о всеобщем интересе к социальной жизни израильских коммун, кибуцники организуют для туристов лекции, экскурсии и даже посещения своих домов.
Ещё не догадались, почему советские коммунисты невзлюбили израильские кибуцы? Тогда пойдём дальше.
Все хозяйственные достижения кибуца не стоили бы упоминания — мало ли успешных коммерческих предприятий на земле — если бы не его уникальная социальная структура. Вот как сами кибуцники определяют её (даю перевод с английского).
«Кибуц есть кооперативное объединение, управляемое общим собранием его членов. Вся собственность кибуца общая, и труд коллективный. Все члены кибуца имеют равные права, и каждый вносит свой труд в соответствии со своими способностями и квалификацией в экономическое, социальное и культурное развитие коллектива. За это кибуц принимает на себя полную ответственность за обеспечение достойного уровня жизни всех своих членов и удовлетворение их физических, культурных, социальных и образовательных нужд».
К этому хочу добавить то, что видел сам.
Члены кибуца не получают зарплату и не имеют денег. Как же они живут?
Кибуцники питаются в общей столовой, где можно поесть в любое время, конечно, без всяких ограничений. Каждый, кто желает, может, кроме того, взять любые продукты, напитки и фрукты к себе домой. Одежду, обувь, предметы быта, мебель и так далее кибуцники берут в местном универмаге в пределах сумм, отпущенных каждому на приобретение личных вещей. Частных автомобилей в кибуце нет, но имеется несколько десятков автомобилей в общем пользовании. Если кому- либо необходим автомобиль для деловой или развлекательной поездки, ему следует получить его в местном гараже по предварительной договорённости.
Дети кибуцников в рабочее время содержатся в яслях, детских садах и учатся в местных начальной и средней общеобразовательных школах.
Кибуц оплачивает высшее образование всем своим членам, желающим того. Кибуц оплачивает своим членам все расходы по медицинскому обслуживанию.
Кибуцники могут работать и на стороне, но в этом случае их зарплата перечисляется на счёт кибуца, а они пользуются всеми правами и благами кибуца. Например, в Кафр Блюм есть врачи — члены кибуца, работающие в госпиталях вне кибуца.
Чем больше кибуц в целом заработал, тем больше каждый его член может получить всевозможных благ. Конечно, все имеют абсолютно равные права и возможности и никаких привилегий ни для кого не существует. В администрации кибуца работают по очереди все его члены, способные выполнять соответствующие обязанности. Текущее руководство кибуца не имеет ни материальных, ни моральных преимуществ или льгот.
Каждая кибуцкая семья живёт в отдельном доме, принадлежащем коммуне. Размер дома и число комнат зависят только от состава семьи. Уровень комфортабельности домов кибуцников довольно высокий. Во всех домах, которые мне довелось посетить, я видел телефоны, телевизоры, видеомагнитофоны, кондиционеры, огромные по тем временам холодильники и вполне современную мебель — я говорю, учтите, о 1990 годе. Конечно, во всех домах были ванные комнаты с горячей водой. Чистота везде — и в жилых домах, и на улицах, и общественных зданиях, и в производственных помещениях, и на фермах — это запомнилось.
Теперь догадались, почему советские коммунисты ненавидели израильские кибуцы?
Советские коммунисты имели уникальный опыт руководства так называемым социалистическим народным хозяйством, основанным на общественной собственности на орудия и средства производства. Чего только ни делалось, чтобы заставить людей работать и не воровать, или хотя бы — воровать, но работать. Ничего хорошего из этого не вышло. В колхозах — наиболее близких к кибуцам советских коллективных хозяйствах — пришлось установить феодально-крепостническую систему поощрений и наказаний, вплоть до изъятия удостоверений личности — паспортов, чтобы колхозники не разбежались, не разворовывали и не пропили все общественные средства и орудия производства. Всё равно ничего не получилось, и на уборку зерна и картошки приходилось привозить подневольных студентов, инженеров и научных работников из города. Советский колхоз с его неэффективным принудительным трудом и жуткими, нечеловеческими условиями быта превратился в пародию на коммунистическую идею.
Ладно бы везде так было, а тут израильский кибуц — просто уму непостижимо! Почему всю эту израильскую коммунистическую общагу не растаскивают, не закладывают, не разворовывают и не пропивают? Почему они не разбегаются, если никто их не удерживает силой? Почему они стараются больше и лучше работать, если всем всё равно дают поровну? Почему они не отлынивают от работы, если всё общее и ничего никому не принадлежит? Почему они не загаживают всё вокруг — дома, сады, клубы, бассейны, коровники — если это всё общественное? Почему ни один коммунистический эксперимент нигде и никогда не состоялся, а израильские коммуны существуют уже 100 лет?
Но ещё страшнее, чем эти убийственные вопросы, был для советских коммунистических идеологов ответ на них.
Простой и поучительный ответ: потому что это и есть сионизм!
Советские коммунисты поняли раньше всех, что только сионизм способен осуществить на практике то, что они декларировали в своих теоретических программах, только ненавистный им сионизм способен на то, что они обещали, но не смогли сделать.
И в этом невиданном деянии сионизма не было никакой мистики. Вероятно, в первой половине XX века израильский кибуц был единственной возможной формой выживания поселенцев на земле Палестины. Страшные, нечеловеческие условия, в которых поселенцы осваивали столетиями заброшенные земли под постоянной угрозой арабского насилия, требовали той объединительной идеи, которой обладала только коммуна.
Однако нельзя объяснить феномен израильского кибуца только лишь борьбой с природой и внешним насилием. Концепция социализма, сплавленная в горне сионизма и многовековой традицией иудаизма — вот в чём та нематериальная, мистическая сила, которая поддерживает почти невозможное существование кибуцев, этого уникального сочетания идеализма с прагматизмом — вплоть до наших дней.
Я, вероятно, слегка идеализирую современный израильский кибуц, как, впрочем, и всё, чему симпатизирую. В современном кибуцном движении и вокруг него немало проблем, и не надо скрывать их. Многие израильтяне, в частности, сторонники правого национального лагеря, видят в кибуцном движении отголоски дискредитировавшего себя социализма и коммунизма, считают кибуцы рассадником левой атеистической идеологии и препятствием на пути эффективной рыночной экономики. Внутри кибуцев также нарастают процессы отторжения строгих коммунистических традиций — многие молодые люди хотят быть более независимыми, чем того требует строгий кодекс коммуны. Но в то же время есть немало людей, которые не желают вступать в схватку с этим жестоким миром в одиночку и предпочитают жить под крылом коммуны. И хотя много молодых людей покидают кибуцы, но ещё большее число людей просит принять их туда. И баланс таков, что большинству заявителей отказывают.
Отказали и мне! На второй день пребывания в кибуце Кфар Блюм, что на берегу Иордана у подножия горы Хермон, сраженный этим чудом света — квинтэссенцией сионизма, я спросил у моего друга-кибуцника, нельзя ли мне вступить в коммуну. Мой друг- кибуцник долго смотрел на меня, взвешивая всё, что узнал обо мне за два дня знакомства, в потом ответил вполне серьёзно, что нет, нельзя, потому что в кибуц принимают только до 40 лет. И, чтобы не огорчить меня окончательно, подал надежду — если мои дети или внуки пожелают вступить в коммуну, то он поддержит их заявление, и тогда я, как член семьи кибуцника, тоже буду принят в коммуну.
Так складывается жизнь, что, похоже, не суждено мне стать израильским коммунаром!