5.5.5. Морально-этические взгляды (этика)

Это крайне важная сфера духовной жизни, но писать о ней особенно трудно, хотя литературы по этим вопросам более чем достаточно. В этой области отсутствуют материальные свидетельства, особенно о древних временах, она почти не поддается эксперименту, исследованию методами точных наук. Этика охватывает многие стороны человеческой жизни и, вероятно, поэтому очень аморфна и расплывчата. Невозможно чётко определить, что относится к этике, а что выходит за её рамки, она очень тесно, сложным образом связана с религией, политикой, искусством. Если понимать широко, то к этике следует отнести все стороны отношений отдельных людей и их групп между собой, к религии, животным, природе, искусству, отношение к труду и многое другое. Любовь и ненависть, вражда и дружба, ложь и правда, лень и трудолюбие — всё это вопросы этики и морали или, по крайней мере, имеют к ней отношение. Авторы, писавшие по этическим проблемам, на один и тот же вопрос, в одном и том же обществе, в одну и ту же историческую эпоху излагают взгляды, образующие широкий, почти непрерывный спектр, на краях которого расположены прямо противоположные, взаимоисключающие точки зрения. Любопытно, что большинство авторов были убеждены, что их оппоненты, прошлые или современные, искренне заблуждались или сознательно обманывали, а вот им-то как раз открылась истина, и они должны поделиться ею с остальным человечеством, которому только этого и не хватает для полного счастья.

Этические взгляды даже отдельных, даже близких по духу или по крови людей, как правило, несколько различаются, не говоря уж о группах, расположенных дальше друг от друга на общественной лестнице. Каждому ясно, что пират и захваченная им жертва, которую он везет на рынок рабов, добропорядочный обыватель и вор, укравший у него бумажник, раб и его хозяин, политик и обманутый им народ — все они смотрят на мораль по-разному. Несомненно и то, что этические нормы и взгляды менялись в ходе исторического процесса.

Не собираясь претендовать на какую-либо полноту или систему в описании этических учений прошлого — это здесь неуместно и невозможно (хотя и было бы интересно), мы ставим перед собой очень скромную задачу: по возможности опуская подробности, рассказать, как менялись морально-этические взгляды и нормы в ходе исторического развития и какова здесь общая тенденция. Необходимо предупредить: автор излагает свою точку зрения, которая может содержать ошибки (если вообще в этой области существует объективная истина). И ещё: рассуждая об этике и морали, невозможно совсем освободиться от оценок на тему «что такое хорошо и что такое плохо». Здесь автор без дальнейших уточнений будет придерживаться собственного интуитивного понимания этих вопросов, которое по его наблюдениям близко к взглядам большинства окружающих его людей.

Древние люди, к сожалению, не оставили нам письменных или материальных свидетельств своих взглядов, поэтому приходится опираться на этнографические материалы, экстраполируя их в прошлое. Не затрагивая времён дикости и человеческих стад (это слишком далеко), начнём сразу с эпохи варварства и родоплеменных отношений.

Для обществ такого типа, которые застали и изучали европейцы — американских индейцев, жителей Средней и Южной Африки, австралийцев и населения многочисленных островов, разбросанных в Индийском и Тихом океанах, характерно следующее:

Рассмотрим несколько подробнее некоторые из перечисленных обычаев. Особенно тщательно у всех народностей регламентировались и строго соблюдались брачные отношения. Нарушение запрета на браки между членами одного рода считалось тягчайшим преступлением и каралось смертью обоих партнеров, например, у готтентотов мужчину убивали после пыток, женщину сжигали живьём [5.76]. Объективная роль таких запретов состоит в том, что браки между близкими родственниками ведут к вырождению, иногда это проявляется в первом — втором поколениях и могло быть подмечено уже на раннем этапе развития общества. Такого рода запреты существовали и дальше, при других общественных формациях, они сохраняются и поныне. Помимо чисто биологических мотивов на брачные обычаи влияли и другие — материальные и имущественные интересы рода. Так, в стадии матриархата муж переходил в род жены, в случае её смерти должен был вернуться обратно. Это ослабляло род и было невыгодно. Видимо поэтому сложился обычай, согласно которому овдовевший член рода имел право, а иногда был обязан жениться на сестре умершей, а она была обязана выйти за него замуж. (Это правило называется сорорат, оно долго сохранялось). На более поздних этапах при переходе к патриархату и появлении парной семьи жена переходила в семью мужа, причем за неё выплачивался калым, но и она приносила с собой приданое. При этом сложился обычай левирата, разрешавший или обязывающий брата умершего и его вдову вступить в брак и сохранявший женщину для нового рода или семьи. Следует отметить, что оба этих правила не связаны с кровосмешением в биологическом смысле и не несут опасности вырождения.

Очень большое внимание у диких народов уделялось воспитанию молодого поколения, и в связи с этим выработалась система инициации. Молодых юношей, достигших определённого возраста, на длительный срок (от полугода до двух лет) выделяли в особые группы, которые должны были под руководством взрослых и стариков изучать приёмы охоты, обычаи, систему запретов и т. п. По окончании обучения юноша подвергался суровым, иногда мучительным, даже опасным для жизни испытаниям. Если он выдерживал их, то с этого момента он считался взрослым, полноправным членом рода, имеющим право жениться.

Выше как одна из моральных норм отмечалось уважение к старшим, особенно к старикам, забота о них. Эта норма также развивалась и сохранилась до наших времён, постепенно приобретая все более гуманные формы. Однако так бывало не всегда. Известны примеры, особенно у кочевников, когда старых людей, которые уже не могли быть полезны роду и не могли даже заботиться о себе, убивали или же оставляли на стоянке, что, конечно, равносильно смерти. Это тоже было одной из вполне установившихся норм и ничего аморального в ней не видели.

Наряду с заботой о членах своего рода, у многих народов (например, австралийцев) с детства воспитывалось непримиримо-враждебное отношение ко всем иноплеменникам. Эта враждебность поддерживалась и религиозными мотивами, считалось, что все чужие — источник зла, могут путём колдовства и магии наслать порчу, болезнь. Поэтому засада, убийство иноплеменника считалось доблестью, а число добытых скальпов (у индейцев) являлось мерой мужества и отваги.

Эти и ряд других правил и норм поведения образовывали «морально-этический кодекс», который с небольшими вариациями в 15–18 веках был обнаружен у всех народов, живших в стадии родового и родоплеменного общества. Несомненно, аналогичные обычаи были и у древних людей. Всё это было выработано опытом жизни многих предыдущих поколений и направлено на защиту целости и благополучия своего рода в условиях тяжелой борьбы за жизнь с враждебными силами природы и другими группами людей. Вполне возможно, что здесь тоже действовал своего рода естественный отбор: роды, в которых были иные правила или не обеспечивалось твёрдое выполнение установленных норм всеми членами, не выдерживали конкуренции, были обречены и погибали.

Дальнейшее развитие общества сопровождалось параллельным развитием и трансформацией моральных норм, причём в этом движении можно наметить три общих тенденции:

  1. Всё более тесную связь морали и религии. Вновь появлявшиеся религиозные учения старались распространить своё влияние на всю духовную жизнь общества, в том числе и на мораль. Критерием для суждения о человеческих поступках, добре и зле в религиях является «угодно» или «неугодно» богу, соответствует или нет его заповедям. Оценку деятельности людей с этой точки зрения взяли на себя служители культов, да и разработка заповедей тоже выполнялась ими. Побудительными мотивами, заставлявшими людей следовать религиозным наставлениям, помимо духовного воспитания с самого детства, являлись наказание или награда в грядущей (посмертной) жизни. Впрочем, для подкрепления этих доводов в отдельные периоды широко применялись и земные наказания, иногда очень жестокие.

    Наряду со многими гуманными и демократическими нормами, в религиозных вероучениях почти всегда содержалась защита существующих отношений, оправдание угнетения, поддержка власти. Это было идеологической частью политики в классовых обществах. Господство религии в области этики и морали продолжалось до 17–18 веков, когда в процессе общей демократизации эти вопросы стали выделяться в отдельную сферу, независимую от религии.

  2. Моральные взгляды и нормы всегда отражали классовое состояние общества и трансформировались вместе с изменениями в классовой структуре.
  3. Сразу после разделения общества на классы возникла максимальная степень угнетения — рабство. В дальнейшем при всех зигзагах развития наблюдается общая тенденция большей свободы, гуманизации отношений. Это нашло отражение в моральных взглядах.

Переход к патриархальной семье не только лишил женщин почетного положения, которое они занимали раньше, он превратил их в бесправных существ, целиком зависящих сначала от родителей (отца), затем мужа и его старших родственников, в домашних рабынь, в предмет купли-продажи, в том числе и для удовлетворения биологических инстинктов мужчин. Появилось многоженство, проституция, публичные дома. Все это было закреплено в законах, религиозных учениях, к этому приспособились изменившиеся обычаи и нравы, моральные нормы. Существенным элементом дальнейшей истории общества является многовековая борьба женщин за свои права, свободу, право выбора мужа и т. п.

Ведущее место в семье занял глава, старейшина, патриарх. Он руководил всеми членами семьи, состоявшей из 3-х, даже 4-х поколений, пользовался большим уважением и почётом. Это тоже стало моральной нормой и сохранялось долго.

Формирование частной собственности вызвало появление законов и морали, направленных на её защиту. Возникли наследственные права, во многих регионах и на ряде исторических этапов прослеживается стремление сохранить крупные владения от дробления между несколькими наследниками. Преимущественные права получал один наследник, обычно старший сын, даже в ущерб другим детям, которые могли остаться без прав, владений, имущества.

Аналогичные процессы шли в сфере власти, особенно высшей, царской власти, которая становилась наследуемой и уже не определялась индивидуальными достоинствами наследника. Попадётся «хороший» властелин — народу будет получше, «плохой» — ну, что же, значит, такова судьба, надо терпеть. На ранних этапах цивилизации (Индия, Египет, Китай)10 проявлялось стремление приписать царю божественное происхождение и тем окончательно закрепить его права в умах верующих. В дальнейшем, в более новых религиях (христианство, ислам) тезис о божественном происхождении был заменён более гибким и более удобным для эксплуатации масс утверждением «всякая власть — от бога».

Характерной особенностью ранних классовых обществ было деление на касты — несмешивающиеся группы, обладавшие особыми правами, которые передавались по наследству. Такие касты существовали в Индии, Китае, европейских феодальных государствах (крепостные, свободные ремесленники, дворянство). Можно предположить, что кастовое деление общества являлось дальнейшим развитием выделения, обособления и укрепления семей, стремившихся сохранить и передать по наследству не только имущество, но и привилегии, власть.

Все эти процессы происходили не сразу, а постепенно, на протяжении нескольких поколений, поддерживались насилием, религиозной обработкой, сопровождались изменением морально-этических взглядов. Таким образом, прежде свободные и равноправные члены родовых общин постепенно и незаметно для себя оказывались зависимыми, угнетёнными, низшими членами общества.

С укрупнением племенных союзов и формированием государств менялись формы вражды между группами людей: борьба между племенами, затем между племенными союзами переходила во вражду между государствами, постепенно возникала новая этическая норма — национальная и расовая неприязнь и ненависть. Это было связано с борьбой господствующих группировок, стремившихся увеличить свои богатства и расширить свою власть.

Наряду с этим всегда существовала и борьба между группами населения, занимавшими разное социальное положение, классовая борьба, находившая свое отражение в сфере религиозных и нравственных взглядов.

Сказанное подтверждается сохранившимися письменными материалами, в которых излагаются религиозно-этические учения древних цивилизаций Индии, Китая, античного мира и феодальных европейских и азиатских стран.

В древней Индии от возникновения первых государств из объединившихся индо-арийских племён (10–9 века до н. э.) до создания и упадка империй (Маурьев, Кушантской, Гуптской, 5–7 века н. э.) социальной основой являлось деление общества на четыре группы — варны: брахманы — высшая каста, жрецы, кшатрии — воины, вайшьи и шудры — низшие касты. Рабы выпадали из этой классификации и почти не считались людьми. У каждой касты были свои права, обязанности и вытекающие из них отдельные нравственные нормы, зафиксированные в существовавших философско-религиозных и этических учениях: веданте, йоге, джайнизме, буддизме.

Эти учения, изложенные в книгах Веды, представляющих собой собрание из многих книг, поучений, гимнов, Упанишады, Рамаяна (историко-эпическое произведение) и других, либо признают бога-творца, либо нематериальный мировой дух и потому являются идеалистическими. Для них характерно иерархическое деление всех существ, и в первую очередь людей на высшие и низшие формы (для людей — касты). Установлены нравственные нормы поведения (дхармы) для каждой касты, и если человек их соблюдает, то после смерти он перерождается в новое, высшее существо, а грешник возрождается в низшей форме. Так, грешник — шудра, для которого основная добродетель — подчинение высшим, может в следующей жизни превратиться в животное или даже растение (в зависимости от характера грехов). Продвигаясь по этой социально-нравственной лестнице, можно добраться до стадии брахмана, а добродетельный брахман после смерти достигает абсолютного знания, покоя, блаженства, он сливается с мировым духом (в буддизме) и погружается в нирвану — теперь уже навсегда.

В наставлениях (например, в Законах Ману) очень точно и чётко расписаны нравственные требования и перечислены возможные нарушения вместе с полагающимися наказаниями, причём не только духовными, но и вполне земными. Так, например, лицу, поучающему брахмана, следует в уста и в уши влить кипящее масло, а низший, пытающийся занять место рядом с высшим, должен быть изгнан с клеймом на бедре (Законы Ману). Зато брахман, знающий наизусть Ригведу (одна из книг) свободен от любого греха, т. е. не несет ответственности «даже если он разрушил эти три мира» (там же). Давайте угадаем: кто писал эти законы?

Между древнеиндийскими учениями, при значительном их сходстве, есть и различия, даже существенные. Они отражают социальную борьбу, происходившую в обществе. Кроме того, учения трансформировались в процессе развития. Так, джайманизм (7–5 века до н. э.), неортодоксальное «еретическое» учение кшатриев, по существу был материалистичен; он утверждал материальность и вечность мира и даже души, отсутствие творца, свободу выбора в поступках, ряд демократических идей и др. К нему во многом примыкал ранний буддизм, который, однако, в дальнейшем трансформировался в сторону идеалистических взглядов, установил и канонизировал множество святых, разработал сложный религиозный церемониал.

Со временем древнеиндийские религиозно-этические учения потеряли своё значение, кроме буддизма, который довольно широко распространился в восточных странах и стал одной из мировых религий.11 По мнению большинства учёных у истоков буддизма стоит реальная историческая личность — принц Сидхарта Гаутама, получивший в дальнейшем имя Будда, что означает светлый.

На начальном этапе китайской истории, после распада патриархального общинного строя сформировались многочисленные мелкие государства, которые вели бесконечные междоусобные войны. Очень долго сохранялся культ предков, вера в племенных духов, в священные тотемы. После войн, длившихся столетиями, сформировалось централизованное государство. Дальнейшая история развивалась под управлением четырёх династий, последовательно сменявших друг друга: Инь (14–9 века до н. э.), Чжоу (9–3 века до н. э.), Цинь (3–2 века до н. э.) и Хань (2 век до н. э.-2 век н. э.). Во времена этих династий формировались основные этические учения, в значительной мере враждовавшие между собой. Главное внимание эти учения уделяют вопросам морали и отношений между людьми, религиозные мотивы отступают в них на второй план. Литературные источники, которые преимущественно носят характер сборников нравственных и социальных поучений, отличаются склонностью к мифологии, нечёткостью, иносказаниями, которые допускают многозначное толкование.

Исследователи древней китайской этики выделяют пять основных течений: конфуцианство, даосизм, моизм, законники (Фа-дзя) и материализм. Приведем краткую характеристику каждого из них.

Конфуцианство, названное по имени основоположника — Конфуция (по китайски Кун-цзы, 552–478 гг. до н. э.). Продолжателями Конфуция были родоначальники двух оппозиционных школ — идеалистической (Мэн-цзы, 372–238 гг. до н. э.) и материалистической (Сюнь-цзы, 313–238 гг. до н. э.). Основной декларируемой сущностью учения является человеколюбие и стремление к общему благу, которое достигается с помощью пяти качеств: почтительности, обходительности, сметливости, правдивости и доброты. При этом все подданные должны любить императора, являющегося сыном неба, и с радостью жертвовать всем и собой ради императора или его правителей. Подданный не может обладать глубокими знаниями и понимать сущность вещей, поэтому его надо принудить к повиновению для его же и общего блага. Очень большое значение в конфуцианстве придается воспитанию, ритуалу (церемониям), форме. В обществе каждый должен добровольно выполнять свой долг, предназначенную ему функцию, власть принадлежит лучшим, которые должны быть выбраны из «благородных» слоёв (т. е. родовой знати).

Даосизм — учение о дао (сущности, главном); его основателем считается Лао-цзы (6–5 века до н. э.), а продолжателем и толкователем — Чжуанцзы (367–286 гг. до н. э.). Несмотря на толкование, первоисточник (Дао-де-цзина — путь добродетели) остается настолько туманным, что позднейшие исследователи не могут определить, следует ли его поставить на полку материализма или идеализма. Впрочем, все сходятся в том, что даосизм исходит из низших слоёв и направлен на защиту их интересов.

Естественный порядок в природе хорош, все зло от того, что его нарушают. Причём не простой народ, а правители повинны в этих нарушениях, от них всё зло: роскошные дворцы, пышные одежды, излишняя пища, жажда всё больших богатств, стремление покорить чужие страны. Всё это приводит к полям, покрытым сорняками, пустым зернохранилищам, после больших войн наступают голодные годы. Самое лучшее для правителя — ничего не делать, ни во что не вмешиваться и предоставить всё естественному ходу вещей.

Самое главное моральное качество — мудрость, ибо отсюда следует всё остальное: доброта, искренность, спокойствие и мир. Для счастья людей просвещение и распространение знаний вредно, т. к. вызывает алчность, злобу и корыстолюбие. Даосизм резко критиковал конфуцианство, высмеивал его церемонии; его идеалом был возврат к простоте родоплеменных отношений, всеобщему равенству.

Моизм — учение, развивавшееся Мо-цзы (479–400 гг. до н. э.), и имевшее многочисленных сторонников в 4–3 веках до н. э. Мо-цзы апеллирует к воле неба, которое желает взаимной любви и всеобщей выгоды. Он резко критикует роскошь правителей, которые ради своего благополучия усиливают угнетение народа и ведут грабительские войны. Такой же критике подвергается конфуцианство, которое, прикрываясь призывами к добродетельной жизни и подчинению, с помощью ритуалов и церемоний поддерживает правителей в угнетении народа. Мо-цзы излагает историю развития человеческого рода, в сущности придерживаясь материалистической точки зрения и не прибегая к вмешательству потусторонних сил, кроме общей ссылки на волю неба. Критерием нравственности является польза для народа, которая вытекает из накопленного историей коллективного опыта. Он считает, что нравственность зависит от материальных условий жизни, порицает правителей и богатых, уклоняющихся от труда, стремящихся к благополучию только своей семьи и потому становящихся алчными и злыми. Для управления должны привлекаться наиболее способные люди из всех слоёв, а не только из родовой знати, как считает Конфуций.

Учение Фа-цзы (законники, 3–2 века до н. э.) развивалось несколькими мыслителями, которые отвергали нравственные принципы и обычаи как основу управления и считали, что всё следует определять законом, которому должен подчиняться не только народ, но и родовая аристократия, чиновники и даже сам император, хоть он и является сыном неба. Законы устанавливаются людьми, могут изменяться не по чьему-либо произволу, а только по необходимости при изменении условий жизни. Нельзя полагать, что людей можно воспитывать путем нравственных поучений, их надо принудить к выполнению общественных и общегосударственных интересов посредством законов и предусмотренных ими суровых наказаний. В сущности учение Фа-цзы отражало борьбу зажиточных купцов, ремесленников, мелких и средних землевладельцев против произвола чиновников и родовой аристократии. В этой борьбе главные проповедники Фа-цзы были уничтожены путем дворцовых интриг и т. п. (У-Ци и Хань Фа-цзы погибли в тюрьме, Шан Ян был четвертован), но центральная власть династии Цинь приняла учение и пыталась с его помощью управлять разрозненными провинциями, входившими в империю ранее со старыми традициями, и присоединёнными вновь. Управление было жестоким и в результате общенародного восстания династия Цинь была уничтожена.

Материалисты — Ян Чжу (4 в. до н. э.) и Ван Чун (27–100 гг. н. э.) отвергали всякую мистику, религию, считали, что мир материален, включая и человека, никем не создан и развивается по своим собственным, вполне естественным законам. Человек существует только в этой жизни и поэтому здесь он должен жить хорошо и счастливо. Все люди от рождения равны, труд — источник благоденствия, поэтому на первое место должен быть поставлен человек труда — землепашец. Ян Чжу выступает против крайностей: бедности и богатства, воздержания, аскетизма и чрезмерной роскоши, стремится во всем придерживаться «золотой середины». Ван Чун развивает эти идеи, утверждает право народа на защиту своих интересов вплоть до восстания. Вместе с тем, в его учении важная роль отводится судьбе отдельных людей и государств, которая определяется естественным ходом вещей и от человека мало зависит. Впрочем, он уделяет внимание нравственности и считает, что воспитанием можно подавить злые качества, если они заложены в натуре конкретного человека от рождения. Интересы общества и государства Ван Чун ставит выше интересов отдельных людей, и свобода личности должна соблюдаться только с учетом этого. Оба материалиста считают учение Конфуция и законников ложными, направленными против народа.

В целом учения китайских мыслителей очень разнообразны, находятся в оппозиции друг к другу и отражают существовавшую в стране борьбу классов и общественных группировок. Зафиксированные во многих сохранившихся книгах, они содержат зародыши почти всех более поздних философско-этических учений.

Философско-этическое наследие мыслителей эллинского мира очень богато и разнообразно как по числу авторов, так и по количеству школ и направлений. И однако же среди них нет идей, которые, пусть в зародыше, пусть в иной форме, с иной аргументацией, не содержались бы в восточных, в основном, китайских философских учениях.

Не может быть сомнения, что оба течения — китайское и античное — развивались независимо: во-первых, ранние греческие школы возникли одновременно с китайскими, в 5–3 веках до н. э., во-вторых, расстояние между этими двумя регионами велико, и культурные, да и любые другие связи между ними в те времена отсутствовали.

Социально-общественный фон в обоих случаях был примерно одинаков: распад общинно-родового строя, формирование рабовладельческих государств. Были и некоторые различия в общественных укладах; видимо, восток — это одно, а европейский мир, даже на ранней стадии — это все-таки другое. Но эти различия не являются слишком существенными, носят второстепенный характер. Например, эллинские государства прошли через все формы политической организации: демократическое правление (разумеется только для свободных), власть родовой аристократии, централизованные монархии. Китайская и индийская история демократических форм не знает. Большую роль в греческой истории сыграло широкое распространение свободных городов-полисов по берегам Средиземного моря; подобного явления в политической жизни Востока как будто не наблюдалось.

Поскольку вопросы авторства и тонкости аргументации для нас особого значения не имеют, а важно в первую очередь идейное содержание этических учений, мы можем не рассматривать философско-этические взгляды каждой из школ эллинского мира и ограничимся лишь их общей характеристикой.12

В греческой и римской философских школах можно увидеть все основные направления, встречавшиеся в Индии и Китае, пожалуй, в более разработанном и детализированном виде. Наряду с разной формой идеалистических взглядов (Сократ, 469–339 до н. э., Платон 427–347, Аристотель 384–322, скептики Секст Эмпирик и др., 2–3 века н. э.) встречается последовательный материализм (Демокрит, 460–370), софисты (Протагор, Антифонт, Фарсимах, 5–4 века), Эпикур (341–270), Лукреций Кар (199–44).13 Между этими группами промежуточное положение занимают стоики (Сенека, в своё время считавшийся самым богатым гражданином Рима, Эпиктет, Марк Аврелий — император-философ и воин, все жили в I–V веках н. э.).

Разнообразны политические платформы философских школ: демократические (Демокрит, стоики и др.) и аристократические (Сократ, сам бывший рабом, Платон и др.). Некоторые античные философы избегают высказываться по политическим вопросам.

Все школы считают основным моральным достоинством добродетель и заботу об общем благе, но понимают это, как водится, различно. Для всех характерно признание естественным подчинённого положения женщины, что объясняется якобы ее природным несовершенством, недостаточными умственными способностями и отсутствием склонности к добродетельной жизни.

Единодушно считается, что раба нельзя приравнивать к полноценному человеку, все учения и законы — не для него. Только Сенека в очень абстрактной форме отмечает, что душа у раба от рождения такая же, как у всех прочих, но никаких дальнейших выводов из этого не делает: тело раба должно принадлежать господину. В литературе того времени то и дело встречаются рассказы о преданных и добродетельных рабах, защитивших хозяина ценой собственной жизни. Есть такой рассказ и у Сенеки в его «Нравственных письмах к Луцилию».

Мораль в средневековой Европе тесно связана с христианским вероучением. Первоначально оно было направлено на защиту самых низших слоев населения. Оно осуждало богатых, признавало за верующими рабами право считать себя полноценными людьми и обещало им вознаграждение, если не на этом, то хотя бы на том свете. И низшие слои, восприняв это учение, поддерживали его самоотверженно, буквально не щадя жизни. Христианское учение было настолько соблазнительным и чётким, что стало распространяться вширь и в верха, несмотря на жестокие преследования. Но рабство в Европе отступило не под давлением верующих и христианской морали, оно изжило себя экономически и должно было упасть, как перезрелый плод. Римская империя — оплот рабства — развалилась под ударами германских племен, которые не были христианами и, минуя рабовладельческую стадию, двигались к феодальному обществу. Остальная Европа последовала за ними.

Понадобилось всего несколько столетий, чтобы феодальные отношения установились повсеместно, новые хозяева прекрасно приспособили христианскую религию для своих нужд, подправив её немного, а труженики — землепашцы вместо ожидаемого царства божия на земле оказались в полной хозяйственной и личной зависимости от феодальной аристократии, сами не заметив, как это произошло. Правда, по сравнению с тем падением, которое они (тоже незаметно) испытали, перейдя от состояния свободных членов родовых общин в полную рабскую зависимость, это был шаг на одну ступеньку вверх, ибо крепостной крестьянин — это все же не раб.

С этого момента Европа распалась на кусочки и с благословения католической церкви погрузилась в летаргический сон, продолжавшийся почти тысячу лет. Античная философия, религия, наука и искусство были забыты, римские и греческие храмы были заброшены и постепенно разрушались. Как в бреду происходили какие-то события, феодальные междоусобицы, образование централизованных монархий, бесконечные войны между ними, эпидемии, косившие целые провинции, где-то на окраинах Европу теребили арабы, потом турки, катилась волна монгольского нашествия, но так и не дошла, иссякнув в бескрайних просторах России. Духовная жизнь этого периода была направлена в основном на укрепление существующего порядка и церковной власти над душами всех слоёв населения. Производилась детализация, уточнение и разъяснения туманных или противоречивых библейских текстов… вот, пожалуй, и всё. Отцы церкви беспокоились не столько о духовных, сколько о мирских делах, желая вкусить блаженство и власть не только на том, но, в первую очередь, и на этом свете. В то же время они хорошо понимали, что без идеологической обработки этого достичь невозможно. Более того, они понимали, что одной обработки душ недостаточно, для борьбы с инакомыслием нужны вполне мирские приемы. Поэтому тайные суды и пытки святой инквизиции, костры, на которых заживо, то есть милостиво, без пролития крови, сжигались не души, а тела еретиков, наряду с церковными песнопениями и проповедями были необходимыми атрибутами разворачивавшегося спектакля. На этом пути допускались, конечно, и ошибки, просто глупость. Ну, можно понять, что несогласные с какими-то положениями канонизированного учения могли подорвать священные устои, что Джордано Бруно, хотевший изъять Землю из центра Вселенной, или Галилей, утверждавший, что она вертится, спорили, если не с самим Богом, то с его полномочными представителями, что Кампанелла, увидевший город Солнца или Томас Мор, описавший Утопию — государство справедливости, задевали очень больные точки в нервной системе церковно-феодальной организации. Но кому могли помешать десятки тысяч женщин, сожженных по обвинению в колдовстве? Это уже просто глупость, так сказать, издержки производства. Всё это может быть и задержало, но не остановило дальнейший прогресс.

В начале 15 века над Европой уже занималась заря Возрождения и она пробуждалась от тысячелетней спячки. Здесь, как обычно, действовала смесь меркантильных и идеологических интересов.

С одной стороны, монархам нужно было золото для войн, для роскоши, для удержания власти. А чумазые алхимики что-то не спешили распахнуть кладовые Природы. Из восточных и южных стран в Европу просачивались товары — шелка, драгоценности, фарфор, пряности. Ах, до чего роскошные товары! И купцам, естественно, хотелось, чтобы они прошли через их руки. Поэтому поплыли корабли в Индию, Индокитай с целью установления «дружеских» и «взаимовыгодных» контактов с «туземцами». Попутно была открыта Америка, Австралия, множество населённых и благодатных островов в Индийском и Тихом океанах. Мореплаватели воочию убедились, что Земля круглая, а антиподы, хотя и ходят головой вниз, но никуда не падают. Уже это обстоятельство, если бы над ним задумались, могло бы привести к открытию закона всемирного тяготения, но было не до того. Надо было выменивать золото и серебро на бусы, ножи и ром, усмирять туземцев, не понявших европейскую душу и не желавших приобщаться к благам цивилизации. Поэтому история решила подождать, пока родится сэр Исаак Ньютон и вырастет дерево, с которого на него свалится яблоко познания. А пока в Европу потекло золото, серебро и иные товары из восточных стран и вновь открытых земель.

С другой стороны европейским монархам надоела слишком уж большая политическая зависимость от папского престола, постоянные и немалые взносы в папскую казну, а народам захотелось уразуметь, о чем толкуют католические прелаты, ведя церковную службу на забытом даже в Италии латинском языке и о чем на самом деле говорится в Библии. Может быть, там сказано такое (чем бог не шутит), что утаивается от верующих христиан? В общем, на единую католическую церковь посыпались мощные удары, с которыми справиться она не смогла, несмотря на накопленное веками искусство политического лавирования.

Собственно, разделение единой церкви началось сразу после распада Римской империи. Сохранившаяся от разгрома восточная часть с Византией во главе основала свою независимую православную церковь. B дальнейшем Византия была разгромлена арабами и турками, но православие успело внедриться в души восточных славян, а это по территории и населению значительно превышало саму Византию. Западная и Центральная Европа сохраняла католическое единство, но с началом возрождения всё это нарушилось. В Германии появился Лютер, в Швейцарии Кальвин, в Англии протестанты, во Франции гугеноты. Выделились независимые — протестантская, лютеранская, другие ветви христианства. Они отделились вместе с территориями, народами, а всё это были хорошие, жирные куски. Католические иерархи в Римской Курии поняли, что надо спасать остатки и перестраиваться. Это и было сделано, причем достаточно умело. В результате всех этих событий церковный гнёт был снят и началось духовное возрождение всех европейских народов. Развивалось искусство, ремёсла, торговля. Европейцы с изумлением обнаружили забытые остатки эллинской культуры, скульптурные шедевры, засыпанные землей с отломанными конечностями и тем не менее прекрасные. Переводились труды эллинских авторов, то, что не уцелело в оригинале, переводилось с арабского: предусмотрительные арабы, развивая свою науку, отнюдь не пренебрегали трудами предшественников, даже если они не были правоверными мусульманами.

Закладывался фундамент современной науки, основанной на опыте и точном описании законов природы. Наукой занимались все образованные слои общества, атеисты, верующие, монахи, миряне и служители культа. И каждое новое научное достижение, от кого бы оно не исходило, означало еще одну трещину в религиозном мировоззрении, поскольку объясняло, как устроен мир, как он действует, как развивался. При этом все явления находили естественное материалистическое объяснение и ни разу не пришлось прибегнуть к идее бога.

Появилась светская литература, сначала как продолжение античной, но потом быстро вставшая на собственные ноги, выдающиеся произведения переводились на другие языки, появились переводы греческих, римских, арабских авторов.

Очень важным, а может быть и решающим моментом в надвигавшихся переменах было то, что массы крестьян не хотели больше мириться с унизительной феодальной зависимостью и связанным с ней экономическим грабежом, а нарождавшаяся буржуазия — купеческая, финансовая, промышленная, в руках которой уже скопились немалые богатства, тоже не хотела быть на втором плане и оставаться людьми второго сорта. Однако родовая аристократия не собиралась без боя сдавать свои позиции. Назревала полоса революций. Но эта часть человеческой истории уже слишком выходит за рамки духовного развития и должна быть рассмотрена отдельно.